Лидия Матасова: Если любишь сцену, она тебе поможет

Около двадцати лет назад зрители и критики обратили внимание на молодую актрису, выпускницу ГИТИС Лидию МАТАСОВУ. Тогда писали о солнечности ее артистической натуры, о редком умении владеть залом. К счастью, на тернистом сценическом пути Лидия Матасова не растеряла драгоценных душевных качеств юности. На каждом без исключения спектакле актриса щедро дарит чувства зрителям - это и есть настоящий профессионализм. На сцене МХАТ им. Горького заслуженная артистка России Л. Матасова сыграла Ольгу в "Трех сестрах" Чехова, Елену в "Белой гвардии" Булгакова, Вышневскую в "Доходном месте" Островского, Анну в "На дне" Горького, Анну Андреевну в "Униженных и оскорбленных" по Достоевскому и другие ведущие роли. В одном из последних спектаклей театра "Контрольном выстреле" режиссера С. Говорухина, Л. Матасовой досталась не совсем обычная роль - актрисы, матери взрослой дочери.

- Лидия Леонидовна, актриса Эдита, которую вы играете в этой постановке, по ходу действия на сцене репетирует роль Ольги из "Трех сестер" Чехова. Любопытно, что незадолго до этого вы исполняли роль Ольги в спектакле "Три сестры", поставленном Татьяной Дорониной. Драматурги С. Говорухин и Ю. Поляков преднамеренно сочинили "чеховскую" линию вашей роли?

- Они вместе писали, ими придуман такой ход: моя героиня - актриса, она все время репетирует роль Ольги. Драматурги создали двойной психологический план, который оказался для меня очень интересным, потому что я играла Ольгу в наших "Трех сестрах", на сцене нашего театра. Когда мы стали репетировать, мне говорили: "У тебя половина роли уже выучена". Самое же интригующее заключается в том, что в "Контрольном выстреле" я в роли Эдиты репетирую сцены Ольги иначе, чем сама же играла эту роль в "Трех сестрах". Исходя из характера моей героини, актрисы Эдиты, я репетирую Ольгу, может быть, более современной. Репетирую именно как моя героиня, а не так, как репетировала бы я сама. То, как она репетирует Ольгу, готовясь к спектаклю, - это совсем не то, как я играла эту роль на сцене нашего театра. Вообще я совсем не похожа на Эдиту. Она достаточно меркантильный, хотя и талантливый человек.

- Если говорить о спектакле "Три сестры" в постановке Т. Дорониной, то вы сыграли так, что напомнили Клавдию Николаевну Еланскую, исполнительницу этой роли в постановке 1940 года, осуществленной Немировичем-Данченко. Даже в интонациях было сходство.

- Тяжело нам давался этот спектакль. Для меня особенно трудным был монолог Ольги, которым открывается первая картина. Татьяна Васильевна Доронина была очень недовольна все время, и я уже не понимала, что нужно делать, но потом все как-то выправилось. Когда играешь про свое, когда роль соединяется с тобой, тогда все и получается. Что касается интонаций, мы их не знали, не слышали. Спектакль Немировича-Данченко помнила Татьяна Васильевна, ей помогали Анатолий Семенов, Маргарита Юрьева, Леонид Губанов. Они не навязывали нам интонаций старого мхатовского спектакля, но поскольку смысл, обстоятельства, отношения повторились, повторились также мизансцены и костюмы, то произошла магия: сама собой, возможно, возникла та интонация.

- Такой сильный, проникновенный образ, как чеховская Ольга, наверно, отразился и в других ваших работах?

- Чехов не может не овладеть твоей душой. Ольгу я сыграла, уже имея некоторый опыт работы над ролями его героинь. В ГИТИСе я играла Аркадину в "Чайке", это было первое прикосновение к Чехову, но не было такого глубокого погружения в его психологическую стихию. Мы были молодые, многого не понимали. Позже я играла Елену Андреевну в "Дяде Ване", когда работала в провинции. Там я глубже соприкоснулась с чеховской эмоциональной полифонией, объединенной одной большой мыслью и темой. Меня очень тронуло и удивило то, как тема человеческой боли и мечты о счастье насквозь может пронизывать весь образ. Спустя еще лет десять я сыграла Бланш в "Трамвае желание" Уильямса. И я поняла связь образов Чехова и Уильямса. Суть этой связи - в лирической женственности героинь. И для меня замкнулся какой-то круг. Ведь Чехов был любимым драматургом Уильямса, он считал его своим учителем. Вот эта чистая, святая женственность, как звенящая струна, сблизила в моем воображении обоих драматургов. Раздумывая над образом Ольги, я открыла для себя ее близость с образом Богородицы. Мы с Татьяной Васильевной говорили на эту тему, и мы с ней сошлись в этом. В Ольге я увидела и ее нереализованное материнство, ее какую-то глобальную всепрощающую любовь к близким, а в этом и есть святость. Она единственная из сестер Прозоровых, никого не осудившая. Она идеал, которому и не суждено встретить мужчину. Не случайно она стала учительницей.

- Спектакль вашего театра "Контрольный выстрел" - одна из первых постановок о сегодняшней жизни. Человек и деньги, карьера, моральная цена этой карьеры, личное счастье и его зависимость от материальных условий, бедность семьи интеллигентов и стремление их дочери вырваться из тисков унизительной бедности, словом клубок животрепещущих проблем, которые мучают сегодня многих в России. Что вы думаете об этом спектакле?

- Сейчас мало пьес о сегодняшних днях. Фильмы смотришь - так много агрессии, она душит человека, а мне кажется, что мы не агрессивная нация. Наш народ - я говорю не только о русских людях, а вообще о российских, потому что когда многие нации живут в единых условиях, на одной земле, одними проблемами, то это все равно единый народ - так вот народ может обозлиться, но без агрессии. Чем мне дорог этот спектакль - он добрый. Станислав Сергеевич Говорухин говорил, что он хотел бы поставить спектакль в стиле того театра, который запомнил и полюбил в 50-е - начале 60-х годов. Ему это удалось, он в этом стиле и поставил. Тема спектакля современная, люди современные, проблемы живые. Особенно важны две роли стариков: главы семьи Кораблева в исполнении Николая Пенькова и его жены - Луизы Кошуковой. Они как столбы держат весь спектакль, наполняя его большим нравственным зарядом. Замечательно, что в спектакле отражен очень большой жизненный пласт, что в нем представлены разные поколения в традициях русской драматургии. На сцене существуют и новые люди, порожденные именно последним десятилетием нашей жизни. Например, этот "новый русский" в исполнении Виталия Зикоры - вроде бы нормальный человек, а совершает неблаговидные поступки… Но хорошо, что этот образ взят без криминального ореола. Спектакль вроде бы комедийный, вроде бы смешной, не назидательный, никаких точек не расставлено, нет кульминационных моментов, как в драматургии Л. Разумовской, в нем нет болевых, гнойных ран, а есть наша жизнь с ее проблемами, есть боль и радость. И вопрос - как жить?

- Сейчас в репертуаре как МХАТ имени Чехова, так и МХАТ имени Горького просматриваются похожие процессы: ставятся детективы, спектакли, рассчитанные на внешнюю занимательность, на развлечение зрителя. Не кроется ли здесь опасность для традиций русской актерской психологической школы, ведь это фундамент искусства МХАТ, да и вообще русского сценического искусства.

- В том МХАТе я очень давно не была. Что касается нашего театра, МХАТ имени Горького, то недавно Татьяна Васильевна Доронина поставила "Униженных и оскорбленных" Достоевского абсолютно в стиле психологического театра. Да, появляются спектакли современные, появляется западная драматургия с сильной действенной основой, но они оживляют репертуар, потому что все время в едином стиле играть тоже очень трудно. В целом же главные интересы нашего театра связаны все-таки с классическим репертуаром, а следовательно, и со школой психологического искусства. Нельзя не считаться и с тем, что у нас в труппе много пожилых актеров, и важно соблюсти традиции. Я думаю, какой-то серьезной угрозы реалистической школе нет. Впрочем, традиции должны поддерживаться не ради самих традиций - главное, чтобы был живой театр.

- Лидия Леонидовна, в вашем театре вы оказались нужны самым разным режиссерам, в спектаклях разных жанров. Что тут сыграло роль - ваш характер, темперамент, мастерство, работоспособность?

- На сегодняшний день есть определенная востребованность, но я не думаю, что это моя заслуга, так складываются обстоятельства, судьба, и это мое счастье. Может быть, сказывается опыт и моя какая-то покладистость в работе.

- В фойе театра висит ваш портрет, подпись гласит, что вы заслуженная артистка России и Карелии. Что вас связывает с Карелией?

- Я работала в Карелии семь лет, уехала туда после института. К нам в год выпуска приезжали многие режиссеры, смотрели, была возможность выбора. Сначала я хотела остаться в Москве. Но двое моих однокурсников, которые поехали в Карелию до меня, стали мне звонить и звать в Петрозаводск. Я заколебалась. В конце концов так все сложилось, прописки не было, чего-то все время не хватало, и я поехала к ним. Я думала через год вернуться, но судьба распорядилась иначе. И я довольно долго проработала в провинции. У нас был замечательный театр, мы приезжали на гастроли в Москву, в труппе было много хороших актеров и был замечательный молодой режиссер О. Джангишерашвили. Я с ним проработала в трех городах: в Петрозаводске, Горьком, затем переехала в Волгоград, где Джангишерашвили организовал Новый экспериментальный театр. Позже по разным причинам вернулась в Москву.

- Как вы оказались в труппе МХАТ им. Горького?

- Татьяне Васильевне меня порекомендовали в Министерстве культуры Российской Федерации. Когда мне позвонили от Дорониной, я была крайне удивлена. Перед этим я немножко побыла в Театре на Покровке у С.Н. Арцибашева, но мы не успели толком поработать. Во МХАТе я сразу стала очень много играть, пошли одна за другой прекрасные роли. И с какими замечательными партнерами! Сыграла Верочку в "Обрыве" Гончарова, поставленном А. Созонтовым. Так замечательно в нем работать с Любовью Васильевной Пушкаревой! Она великолепная актриса, ученица Станиславского и Немировича-Данченко, недаром последний ее очень любил. Я ее просто обожаю. Мне посчастливилось перевоплощаться в образы, созданные Островским, Достоевским, Чеховым, Горьким, Булгаковым! Очень люблю спектакль режиссера Ю. Горобца по пьесе "Незримый друг" Ю. Осноса - о драматических взаимоотношениях Надежды фон Мекк и Чайковского. Играть этот спектакль, окунуться в красоту языка того времени, который сегодня уже забыт, - наслаждение.

- Лидия Леонидовна, когда вы выходите на сцену, то зрителям передается ваше приподнятое сценическое настроение. Возникает ощущение, что для вас выход на сцену - праздник, и это чувствует зал.

- Меня сцена словно электризует, это верно. И потом мне просто стыдно играть спустя рукава: человек нашел свободный вечер, потратил деньги, может быть, из очень скромной зарплаты… Раньше у меня был страх перед сценой, а теперь нет никакого страха, очевидно пришел опыт, то есть я к сцене привыкла. Я ее очень люблю, в этом все дело, наверно. Бывает, приходишь в театр полубольной, уставшей, но заканчиваешь спектакль - и впору второй играть. Потом домой придешь, чувствуешь, конечно, что ты устала, и хотя там, на сцене, может быть, ты слезы лила рекой, а все равно испытываешь радость. Это и есть, наверно, катарсис актера, очищение. И возникает такое состояние именно во взаимодействии, взаимообмене энергией со зрителем. Если актер себя очень любит и считает: я звезда, я вышел, давайте смотрите… Я видела такое, это бывает. Это потребительское отношение к искусству. А зритель все интуитивно чувствует, любое движение души. У меня была такая роль в пьесе "Последний посетитель" Дозорцева, когда я на протяжении всего спектакля сидела и молчала, а вокруг разговаривали, ссорились, шумели. В конце у моей героини был всплеск, крики, истерика, а на протяжении всего спектакля она молча слушала, что происходит вокруг. Она хочет что-то сказать, у нее внутри накипело, но она сидит в центре и только играет глазами, сказать ничего не может, то переживает, то расслабляется, потом снова включается и к концу только случается срыв, психический всплеск. Я очень любила эту роль. Мне говорили: как же тебе трудно, наверно. А мне не было трудно, для меня было удовольствием испытать проживание без слов, на одной внутренней энергетике. Если любишь сцену, она тебе поможет. Театр становится мукой, когда ты хочешь что-то от него получить, например заработать денег. Но театр не дает денег! Когда же театр становится твоей жизнью, когда ты этим дышишь, то, конечно, труд превращается в искусство. Не знаю, у меня вообще такое ощущение, что я не работаю, а наслаждаюсь игрой.

- Лидия Леонидовна, вам не кажется, что МХАТ им. Горького оказался в стороне от бурлящей театральной жизни?

- Наш театр не в стороне от самого главного - от искусства: публика к нам приходит, наши спектакли смотрят. Другое дело, если говорить об освещенности в прессе и на телевидении, о премиях, наградах, фестивалях, но ведь это суета. Как вам сказать, хотелось бы всего этого? Хорошо, если бы и о нас много писали? Хотелось бы. Хорошо бы. Но без этого обойтись можно? Можно. Хотя вот сейчас пригласили на фестиваль в Румынию Английский Королевский театр, "Комеди франсез" и "Художественный театр госпожи Дорониной". Желателен, как просили организаторы, спектакль с ее участием. Повезем "Лес". Так что для нас это тоже какой-то показатель. Мне больше всего хотелось бы, чтобы зритель ходил в театр, для меня это главное. Такой огромный зал заполнить не так просто. У каждого театра свой зритель. И у нас тоже есть свой зритель, и он для нас не менее желанен и хорош. Мы нашего зрителя очень любим, он для нас самый лучший. У нас другой зритель, чем, например, в "Сатириконе". Там богатые зрители. Наш зритель по-настоящему демократический, это зритель того театра, каким его задумали Станиславский и Немирович-Данченко в ресторане "Славянский базар": трудовая интеллигенция, учителя, студенты, и мы продолжаем традиции наших основателей. Наш театр не случайно назывался до 1902 года Художественно-общедоступным, и в ХХI веке эту миссию мы и выполняем: театр у нас действительно общедоступный.

- Тяжело читать высокомерные и недальновидные высказывания некоторых журналистов, которые упрекают МХАТ им. Горького за его желание приобщать к искусству малообеспеченные слои общества: студентов, школьников, пенсионеров, да и солдатам культура нужна не меньше, чем другим, особенно если учесть, в каком плачевном состоянии находится сейчас наша армия.

- А куда же им ходить? В театры с безумно дорогими билетами они не пойдут. Школьники - это наше будущее. Им обязательно надо ходить в театр. Они могут шуметь, могут даже мешать актерам. Но они быстро стихают. На "Обрыве", на "Доходном месте", на "Униженных и оскорбленных", на "Лесе" - они затихают, и это дорогого стоит, хотя это трудные для восприятия спектакли